[margarita]

А сыграю-ка я наглую идиотку... Просто этот товарищ меня что-то очень достал за последние несколько дней.



Предупреждение: старая графомань, кто читал, тот знает. И чего меня колбасит? Зачем мне это здесь? Вывешу, а потом разозлюсь на собственную дурость и уберу нафиг.



I.



Трубы завывали почти беспрерывно. Умолкнут на минуту и тут же снова заводят свои истошно-хвастливые сигналы. Золоченые трубы разноцветных, как королевские жуки, герольдов; хриплые боевые рога войсковых горнистов; тяжелое бух-бух-бух сотен копыт и ног, глухой рев и приветственные вопли толпы, запрудившей улицы города Виреллы. Прибавьте к этому душный зной и грязь после ливней, прибавьте только что пройденный Эйдорский перевал, на котором я уже успел потерять одного человека из роты – станет ясно, почему в этот день я был зол на всех и вся. Я не хочу сказать, что вообще редко злюсь – как раз наоборот. Сандагар Бешеный, так меня называют, а то и еще похуже.



Его светлость лорд Калледар собирал в Вирелле армию, чтобы в решающем сражении разбить своего взбунтовавшегося вассала, сира Мора Эрфина из Белиссы. Я не очень-то вникал в причины лордовской свары – что-то насчет серебряных копей, гордости и чести – мне, наемнику, все одно. Из-за чего бы ни дрались, лишь бы платили.



Армия Калледара, хоть и большая для такого княжества-невелички, как Вирелла, была не больше армии Эрфина, если только не меньше. Потому лорду понадобились наемники, потому мне пришлось собрать сотню с лишним – а я не люблю такие громоздкие роты. С меньшим числом часто добиваешься большего успеха.



Короче, в тот день я был зол как пес из-за оболтуса, сорвавшегося на перевале со скалы вместе с лошадью – говорят, плохая примета, если потерять человека до битвы. Кое-кто из солдат, конечно, вспомнил об этом, наемники суеверны. Я услышал разговоры и велел им заткнуться, но у меня руки чесались сорвать злость на проводнике.



Проводник был азерлиец, из этих дикарей, что приходят с востока, ловкий такой малый с лицом цвета глины. Одет он был по-ихнему пестро, но имел на камзоле значок Калледара – коронованного журавля. Заводить с ним свару я все же не стал – азерлиец предупреждал, что перевал опасен. Если кто-то свалился, значит, сам виноват либо судьба.



Еще хуже оказалось то, что сразу по прибытии рота должна была участвовать в параде армии. Так пожелал милорд – в один день все части армии вступают в город и маршируют по улицам на радость жадным до зрелищ горожанам Виреллы. Лорд хотел поднять дух народа и устроить праздник – так объяснил проводник.



- Мне платят за то, что я дерусь, - говорю, - а не за вышагивание на параде.



- За это тоже, господин Сандагар, - вежливо ответил азерлиец. - Милорд настаивает – зачем же с ним спорить из-за пустяка? К тому же приятно слышать восторг толпы, не так ли?



- Да? – Я больше ничего не сказал. Восторг толпы для рыцарей, присягнувших вассалов и их людей, а наемников лишь терпят с изрядной неприязнью, если не сказать сильнее. Мне же вообще ничего приятного ожидать не приходилось.



Улицы кишели народом, солнце палило вовсю. Я ехал впереди роты (азерлиец был на полшага сзади) и думал, не снять ли шлем. Вокруг тысячи глаз, ртов и рук. Знатное выйдет для них зрелище.



Впереди герольды выкликали имена военачальников. Знамена вяло болтались на древках – ветра не было. Перед нами шли деревенские ополченцы какого-то захудалого рыцаря, бугаи, державшие копья, как вилы для навоза. Им дружно кричали „ура!”. Будет весело, если меня примут за ихнего вассала, поскольку знамен я с собой не таскаю.



Но нет – трубы завизжали снова. Герольд с трубачами стоял на деревянном помосте вроде большой бочки с перилами. Зычно, без запинки он провозгласил:



- Доблестный и храбрый воин Ро Сандагар и его вольная рота, не знающая поражений в боях!



Я скривился. Нужны мне их эпитеты как корове седло. Рыцари – это сборище шутов, грызущихся из-за славы (и власти тоже). Сыт я по горло их речами и церемониями; смысл в итоге один – драка. Кто победил, тот и прав.



Толпа опять зашумела, но шум был какой-то неопределенный. Часть орала, чтобы орать – все равно что и кому. Из глубинных слоев, как вой ветра, слышалось удивленно-угрожающее „У-у-у”. Как видно, слухи обо мне дошли и досюда. Восторг толпы, как же!



Мы ехали дальше, и несколько минут ничего не происходило, хотя я кожей ощущал жадное, неприязненное любопытство бесчисленных зевак. Излишне говорить, что уменьшению моей злости это не способствовало. Я покосился на проводника – он, похоже, был слегка смущен, хотя мысли азерлийца по лицу прочесть непросто.



Я вовсе не удивился, когда из общего гула вдруг вырвался задиристый и громкий, на всю улицу, голос:



- Сандагар братоубийца! Бешеный зверь! Убирайся, ты нам не нужен!



Его поддержали свист и нестройные вопли:



- Верно! Долой наемников! – однако они быстро смолкли. Городские стражники, торчавшие кое-где у домов, взяли наперевес копья. Но найти крикуна в толпе было невозможно. Чего ж еще мне было ждать? Переть против толпы смешно, остается молчать и делать гордый вид. Трусливые свиньи, обломал бы я об них кулаки. Больше всего я хотел встретить того крикуна лицом к лицу и проверить, так ли он храбр в одиночку.



Кое-что я все-таки сделал. Снял шлем. Гул сразу ослабел, и в нем послышался страх. Так-то: кричат петухи, а стервятника боятся. Лицо мое и впрямь жуть наводит, вернее, половина его – изгрызена и искорежена, шрам на шраме. Глядите, коли охота. Братоубийца, проклятый род, проклятая кровь, Сандагар. Я не сразу услышал собственный хриплый смех.



Толпу относило в стороны от дороги. Недурно – никто больше не орал и не свистел. Я глянул на азерлийца – тот был напряжен, как натянутая тетива, и смотрел прямо перед собой. Держу пари, он хотел бы оказаться от меня как можно дальше.



Впереди открылась площадь, тоже полная людей, но одетых куда богаче горожан на улицах. Пространство замыкал огромный дворец с широкими окнами и балконом. На балконе этом расположились человек двадцать – очевидно, сам лорд и его свита. Были там и дамы. Войска двигались под балконом, и каждый командир отдавал Калледару честь, а тот лишь благосклонно кивал в ответ. Вот повезло, подумал я – никаких тебе речей и прочей помпы.



- Господин Сандагар! Прошу вас, наденьте снова шлем. – Азерлиец наклонился в мою сторону и понизил голос. – Здесь с милордом его дочь, юная и прекрасная лледи Аллери. Боюсь, она хрупка и чувствительна, как и подобает благородной девице…



- В самом деле? Ну ладно. Я не стану пугать благородных девиц, но если мы через час не доберемся до трактира – пеняй на себя, приятель. Мое терпение короче, чем язык азерлийца.



Я надел шлем и выругался сквозь зубы. Если им не нравится моя физиономия, какого дьявола меня тащили на этот парад?



Неторопливым шагом мы доехали до дворца и остановились перед балконом. Очередной герольд выкрикнул мое имя. Лорда Калледара я узнал – видел его раньше, хоть и не служил ему. Он был одет в черное, величествен и красив, лет за сорок. Настоящий аристократ, из власть имущих. Лицо твердое, как у человека, никогда не сомневающегося в своей правоте.



Я склонил копье в салюте, дождался величавого кивка милорда и тронул коня. Но не удержался, глянул на стайку дам на балконе позади лорда. Идиотское любопытство. Лучше поглазеть на статуи в церкви, итог будет тот же. Жизнь меня выучила относиться к дамам как к статуям, потому как ждать мне от них нечего, хоть я и потомок лордов. Жуткое лицо и устрашающая репутация, прямо-таки пугало для благородных девиц. Вожусь я только со шлюхами и трактирными служанками, они за деньги или подарки готовы скрывать отвращение.



И все же мой взгляд на момент зацепился за одну из девушек на балконе – это наверняка была дочь милорда. Воздушна, как фея, в легком, летящем плаще, прекрасна, но задумчива, будто нет ей дела до парада и толпы. Ее серые глаза скользнули по мне безучастно. Вид у нее был отсутствующий – вот как можно сказать. Я отвернулся и поехал дальше за проводником, рота двинулась следом. Церемонии как будто кончились, и моя злость размякла, как отсыревший порох в этих новоизобретенных неуклюжих стрелялках, - но саднящая досада была не лучше.





Turpinājums sekos... varbūt.



Лена - я твой учебник немецкого вроде как копирнула. Он у меня на работе, если что